История актера, который всю жизнь притворяется наркобароном и ловит преступников.
Спирос Энотиадес — тайный сотрудник американского Управления по борьбе с наркотиками. Актер от природы, он легко вживается в роли «босса картеля», «посредника» или «финансового менеджера». Жизнь Энотиадеса не раз висела на волоске: он не только принимал участие в таких крупных операциях как задержание Константина Ярошенко и разоблачение глав наркокартелей, но и оказывался запертым в сарае с кокаином на аргентино-парагвайской границе.
Почему Энотиадес «подсел» на свою работу и каково это — жить, постоянно заводя и предавая друзей, готовых расстрелять тебя на месте? Инфо24 публикует перевод репортажа The New Yorker.
Во второй половине дня 9 февраля 2011 года двое мужчин, надеявшихся продать партию оружия российского производства на черном рынке, встретились в люксе бухарестской гостиницы «Сити» с энергичным бизнесменом лет шестидесяти по имени Янни. Невысокому обладателю аккуратно подстриженной бороды и заметного животика, как выяснили мужчины, афганское движение «Талибан» доверило закупку оружия.
Как и следует поступать при продаже нелегального товара стоимостью в миллионы долларов, мужчины — американец иранского происхождения лет тридцати с хвостиком, когда-то работавший переводчиком для армии США, и пятидесяти с половиной лет житель Чикаго с еврейскими корнями, — начали переговоры с осторожностью. Но после нескольких встреч они расслабились, уверенные манеры Янни и его общительность подействовали на них успокаивающе.
Мужчины составили список вооружений, которое они могли бы поставить талибам. В нем значились, помимо прочего, ПЗРК FIM-92 Stinger и ПТРК Javelin и M47 Dragon. В отеле Янни, говоривший с заметным греческим акцентом, тепло поздоровался с ними. Он заказал горячие закуски и начал сервировать на кофейном столике тарелки и столовое серебро. Американец иранского происхождения встал, чтобы помочь, но Янни отмахнулся от него: «Позвольте мне сыграть роль мамы, ладно?». В течение часа они договорились о цене за первую партию — три миллиона долларов. Янни хотел, чтобы груз был доставлен в черноморский порт Констанца. Он объяснил, что «Талибану» срочно потребовалось оружие, чтобы защитить свои героиновые лаборатории от американских военных.
На следующий день, около полудня, мужчины снова встретились. «Держите ухо востро», — сказал Янни, обращаясь к еврею, и объяснил, что аванс в размере двухсот пятидесяти тысяч евро уже в пути. Они обсудили проблему боеприпасов, специалистов, которых они наймут для обучения талибов обращению с оружием, и банков, куда будет переведен основной депозит. Янни успокоил мужчин, что телефон BlackBerry, который он им дал, был защищенным. «Я доверяю вам на сто процентов», — сказал американец иранского происхождения. У Янни зазвонил сотовый. «Слушай, оставь сумку на заднем сиденье, хорошо?», — сказал он собеседнику на том конце. Мужчины вышли из номера, чтобы забрать наличные.
В коридоре их встретил десяток румынских полицейских, с оружием наизготове. Позже в суде мужчины узнали, что настоящее имя «Янни» — Спирос Энотиадес и он тайно сотрудничает с американским Управлением по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA). Все их переговоры в гостинице прослушивались и записывались. В 2013 году федеральный суд США приговорил торговцев оружием к двадцати пяти годам лишения свободы.
Подобные спецоперации часто критикуют. По сути, речь идет о том, что объектов разработки подталкивают к совершению преступлений, но DEA полагается на них в своей глобальной войне с наркотиками с момента своего создания в 1973 году. «Нет более эффективного способа, чем каким-либо образом проникнуть в преступную организацию и иметь в своем распоряжении человека, который сам может и вовлечь организацию в дело, и получить доказательства из первых рук», — говорит бывший федеральный прокурор Рэндалл Джексон, работающий сейчас адвокатом по уголовным делам в юридической фирме в Нью-Йорке.
Согласно аудиту Министерства юстиции, обнародованному в 2016 году, в период с 2010 по 2015 год, DEA использовало более восемнадцати тысяч осведомителей. Большинство из них были преступниками, которые в обмен на смягчение приговоров по их преступлениям, согласились помочь DEA. Они передавали информацию о своих боссах или коллегах, делились знаниями о преступных операциях, или же собирали информацию у преступных элементов, с которыми продолжали поддерживать отношения. Чтобы начать тайную операцию, DEA обычно просит осведомителя познакомить объект с агентом DEA, работающим под прикрытием или с «конфиденциальным источником», наемным актером, который представляет объекту некое заманчивое бизнес-предложение, реализация которого чревата нарушением американских законов.
Если объект клюет на приманку, они обсуждают детали на встречах, которые «источник» записывает с помощью устройства, достаточно маленького, чтобы спрятать его за пуговицей рубашки. Некоторые «конфиденциальные источники» выбирают исходя из наличия у них опыта работы в авиации или банковской сфере — чтобы они могли убедительно обсуждать с объектами транспортировку наркотиков на частном самолете или проводку больших сумм денег. Некоторые, такие как Энотиадес, стали «любимчиками» DEA.
Я впервые услышал об Энотиадесе, когда писал об операции DEA, проведенной в Либерии в 2011 году. Она закончилась арестами, среди прочих, нигерийского наркоторговца и российского пилота. Энотиадес, выдававший себя за ливанского финансового консультанта, свидетельствовал в суде о своей роли в сборе доказательств. Слушая записи его разговоров с наркоторговцами, я поразился, как быстро он наладил с ними контакт. Роберт Руссилло, бывший агент DEA, который работал с Энотиадесом в середине девяностых годов, считает, что его успех объясняется «разговорчивостью» и умением «расслабить людей». Когда Энотиадес играл роль «Янни», он называл американца иранского происхождения своим «приемным сыном».
Энотиадес — киприот, с опытом работы в фармацевтической отрасли и ночных клубах. Помимо того, что он выдавал себя за грека и ливанца, он представлялся также итальянцем и курдом. На оперативника, работающего под прикрытием, он не особо похож — в свои 72 года он уже перенес три инсульта и у него болят тазобедренные суставы. Он выкуривает по две пачки сигарет в день и ест, не особо заботясь о состоянии своего сердца. Недавно за обедом его жена, стройная и добродушная женщина по имени Лу Энн, попросила официанта принести ей заказ, но без жареного яйца. Энотиадес сразу же попросил добавить его к заказанному им бекону.
С Энотиадесом мы встретились впервые в 2015 году в ресторане в Филадельфии. Он приветствовал меня, как старого друга. Рассказчик с острой памятью, повествующий о невероятных событиях, которые оказываются чистой правдой, он часто прерывает других, многословно извиняясь при этом, и берет разговор в свои руки с предельной любезностью. Он моментально впадает в состояние удивления или же, будучи чем-то расстроенным, начинает извергать ругательства, часто на греческом языке. Все это создает ощущение эмоциональной открытости, и ему начинаешь доверять. Когда в пекарне в Майами стоявший впереди него покупатель никак не мог определиться с покупкой, Энотиадес неожиданно рассвирепел. «Это идиотизм какой-то!», — рявкнул он. «Никакого уважения к другим!». В ночных клубах Греции он подпевает, демонстрируя больше страсти, чем музыкальности.
Свободно владея английским, французским, немецким, итальянским, испанским и греческим языками, Энотиадес специализируется на таких ролях как «босс картеля», «посредник» или «финансовый менеджер». Он звонит по телефону и проводит личные встречи с объектами разработки DEA. За последние тридцать лет он участвовал в десятках расследований, связанных с торговцами наркотиками и оружием в Соединенных Штатах, Европе, Южной Америке и Африке. Энотиадес — один из самых успешных конфиденциальных источников агентства и самый «старослужащий».
«Он обладает потрясающей способностью маневрировать между разными типами людей и культур», — говорит Руссилло. Луис Милионе, бывший начальник отдела специальных операций DEA, вышедший на пенсию в прошлом году, руководил многими операциями Энотиадеса, включая проходившие в Либерии и в Бухаресте. «Он мужик с большими яйцами», — говорит Милионе. «Он может рулить процессом»
Тайные операции с участием подставы — очень опасное предприятие. «Каждое ваше движение, каждое ваше слово анализируется объектом», — говорит Руссилло. Ролевики, которых нанимает DEA, не проходят какой-либо официальной подготовки. Предполагается, что информаторы из преступной среды и так знают, как вести себя с объектами, чтобы не вызвать подозрений. Конфиденциальные источники, такие как Энотиадес, учатся по ходу дела. Майкл Браун, который служил начальником отдела операций DEA в 2000-е годы, говорит: «Регулярно так случается, что к вашей голове приставлен чертов пистолет и кто-то начинает задавать жесткие вопросы, и для вас будет лучше, если вы не запаникуете».
Последствия ошибок могут быть ужасными. Как рассказывает Руссилло, одного из информаторов, который помог DEA задержать нескольких колумбийцев, потом нашли в Майами — с языком, торчащим через разрез в горле. Это называется «колумбийский галстук».
До конца восьмидесятых годов агенты DEA обычно не привлекали к работе под прикрытием посторонних. «Мы играли в русскую рулетку с нашей жизнью», — говорит бывший сотрудник DEA Майкл Левин, написавший о своей работе под прикрытием в Центральной и Южной Америке в семидесятых и восьмидесятых годах несколько книг. Но с начала девяностых годов агентство все чаще стало привлекать людей со стороны. Милионе подтверждает, что DEA предпочитало нанимать конфиденциальные источники в ситуациях, когда руководители не хотели подвергать опасности жизнь агента. «Это могло быть слишком рискованно», — говорит он. И тут же добавляет: «Мы не рассматривали информаторов как одноразовый ресурс».
По его словам, DEA одинаково защищает всех работающих под прикрытием, будь то информаторы или оперативники. Некоторые утверждают, что если отдавать такую работу на аутсорсинг, то могут возникнуть проблемы этического порядка. «Как вы обеспечиваете их охрану и безопасность?», — задается вопросом Сайрил Фиджно, бывший профессор права, эксперт по сравнительному уголовному праву. «Всегда возникает практический вопрос: как вы можете застраховать себя от попадания в ловушку?»
Конфиденциальные источники могут получать за свою работу щедрое вознаграждение. Бывший наркоторговец по имени Карлос Сагастуме, выдававший себя за члена Революционных вооруженных сил Колумбии (FARC), в операции с подставой, которая завершилась в 2008 году арестом торговца оружием Виктора Бута, получил семь с половиной миллионов долларов за свое участие в двух расследованиях.
До 2003 года Энотиадес получал от DEA ничтожное вознаграждение. Но потом в один год он заработал больше шести миллионов долларов, в том числе два миллиона — за операцию в Либерии. По его словам, в начале своей тайной карьеры он редко думал о деньгах: «Каждый раз, когда меня вызывали сыграть роль под прикрытием, я чувствовал, что меня приглашают сыграть партию в шахматы или нарды, которую я хотел выиграть».
Когда Энотиадес выдает себя за наркоторговца или человека, «отмывающего деньги», он думает о себе как о бизнесмене. Ему помогают воспоминания о том, как он сопровождал своего отца, Харриса, дистрибьютора фармацевтических препаратов на Кипре, на ланчи с руководителями компаний. «Если вы попросите меня сыграть роль уличного парня, я облажаюсь», — говорит он. Ключ к успеху здесь — представить свою предполагаемую личность наиболее убедительным образом.
«Если бы вы были торговцем наркотиками, вы бы сидели здесь, потому что считаете, что я могу удовлетворить ваши потребности», — говорит он. «Если вы мне не верите, то мое отношение к этому простое: иди к черту и найди кого-нибудь другого. Ты мне не нужен. Ты кто такой, чтоб во мне сомневаться? Почему я должен убедить тебя в том, что я тот, за кого себя выдаю? Покажи мне десять тысяч килограммов кокса прямо сейчас, если ты такой крутой перец. Где он? Пойдем и посмотрим».
В молодости Энотиадесу иногда случалось повышать голос или стучать кулаком по столу, чтобы взять беседу под свой контроль. «Теперь я говорю: «Пожалуйста, не сердите меня». «Вместо того, чтобы кричать, я понижаю голос, и людям приходится наклоняться, чтобы услышать меня. Это производит более сильный эффект».
Энотиадес, его брат и сестры — Стефани, Кристис и Марина — выросли в богатой семье в Никосии. В то время Кипр был британской колонией. «Национальная организация кипрских бойцов» (EOKA) становилась все более популярной, и когда Энотиадесу было одиннадцать лет, он начал помогать партизанам, раздавая листовки. «Еще будучи ребенком, я тогда понял, что такое секретность и лояльность», — говорит он. «Эти вещи не подлежат обсуждению».
Когда ему было двенадцать, он вез пистолет для EOKA через всю Никосию, а в тринадцать лет его допрашивала полиция после участия в демонстрации. Именно тогда отец и отправил его во французскую католическую школу-интернат в Афинах. Там он получил новый опыт: ночью он и его друзья выбирались в бары, ночные клубы и бордели.
После того, как Кипр в 1960 году стал независимым, Энотиадес служил в кипрской армии, а затем изучал деловое администрирование в Северо-западном политехническом институте в Лондоне. Ему никогда не нравился алкоголь, а в двадцать лет, покурив гашиш, он развил у себя и отвращение к наркотикам. «Я решил, что хочу, чтобы в любой момент мой разум был кристально чист», — вспоминал он. Но он любил ночную жизнь, и дядя научил его азартным играм.
По окончании учебы в 1968 году он жил во Франции, Германии и Австрии, а также недолго работал менеджером по продажам в Johnson & Johnson. В середине семидесятых он переехал в Родезию, где основал компанию по импорту фармацевтических препаратов и вернулся на Кипр в 1980 году, чтобы присоединиться к компании своего отца.
В один из вечеров 1982 года его отец рассказал, что к нему обратился фармацевт-киприот из Йоханнесбурга. Он хотел купить двадцать тысяч таблеток амфетамина Captagon, изготовленного немецкой компанией Chemiewerk Homburg. Фармацевт просил, чтобы отец Энотиадеса переклеил названия на лекарстве: по-видимому, он хотел сэкономить на таможенных сборах при экспорте в Южную Африку. Энотиадес посоветовался со своим другом Паникосом Хаджилоизоу, начальником отдела по борьбе с наркотиками в полицейском управлении Кипра. Друг сказал, что это лекарство широко используется в качестве наркотика.
Хаджилоизоу, который сейчас руководит частным детективным бюро в Никосии, недавно вспоминал, как сказал Энотиадесу, что тот правильно поступил, рассказав ему о планируемой афере — его отец мог оказаться в тюрьме. По указанию Хаджилоизоу Энотиадес попросил покупателя встретиться с ним во Франкфурте, чтобы проконтролировать отправку товара морем в Йоханнесбург. Там покупателя и арестовала федеральная полиция Германии. «Мне показалось, что кто-то снял с моих плеч огромный камень», — говорит Энотиадес.
Контактировать с DEA Энотиадес начал в 1988 году. Намереваясь следовать своему собственному пути, он переехал в Буэнос-Айрес, чтобы открыть бизнес по экспорту говядины в Соединенные Штаты. Там он подружился с греческим таксистом по имени Ставрос, который, как он узнал позже, занимался торговлей наркотиками. Однажды Ставрос спросил Энотиадеса, не поможет ли он ему найти покупателей кокаина в Соединенных Штатах. «Я подумал, что меня сглазили», — говорит Энотиадес. «Они пытались сделать это с моим отцом, теперь они пытаются сделать это со мной».
Опять Энотиадес обратился за советом к Хаджилоизоу. Тот предостерег его от посещения местной полиции. Он боялся, что местные полицейские были коррумпированы, и направил его вместо этого к агентам DEA в посольстве США в Буэнос-Айресе. DEA подключило Энотиадеса к делу в качестве информатора и попросило его сопровождать Ставроса в Панаму, на встречу с дилерами.
Задача Энотиадеса заключалась в том, чтобы убедить дилеров, что он может организовать доставку бочек ацетона, используемых в производстве кокаина, в обмен на этот наркотик. Это означало завоевать их доверие. «Мы, литературно выражаясь, были вместе 24 часа в сутки 7 дней в неделю», — говорит он. Объекты разработки брали его с собой в стрип-клубы, вместе они даже посетили вечеринку в частную резиденцию, где появился сам военный диктатор Панамы Мануэль Норьега.
Однажды Энотиадес пригласил одного из панамцев в свой гостиничный номер. Объект заметил паспорт Энотиадеса на столе и понял, что тот не был греком, как он утверждал. Панамец тайком забрал паспорт и сообщил о об открытии своим подельникам. «У меня натурально началась паника», — вспоминает Энотиадес. Он покинул отель и направился к своим кураторам, которые оказали давление на местные власти, чтобы забрать паспорт у объекта. Через несколько часов Энотиадес уже вылетел из Панамы, оставив свой багаж. «Мне повезло, что они меня не убили», — говорит он.
Энотиадеса возбуждали опасность и острые ощущения от манипулирования преступниками: «Как только вы займетесь этим, все, вы на крючке, вы увязли». Он начал искать торговцев наркотиками в ночных клубах и казино, которые он посещал в Буэнос-Айресе, иногда намекая, что он и сам дилер. В 1991 году он переехал в Брюссель, планируя открыть бизнес по импорту алюминия из России и экспорту туда аргентинской говядины. Он начал встречаться с владелицей ресторана Мэри, чей брат был знаком с греческим бизнесменом и владельцем ночного клуба по имени Никос Цакалакис.
Брат Мэри рассказал Энотиадесу, что Цакалакис был вовлечен в торговлю наркотиками. Однажды ночью в своем клубе Цакалакис, худой, нервный человек тридцати с небольшим лет, пригласил Энотиадеса в свой офис. Там он закинулся героином и предложил Энотиадесу, но тот вежливо отказался. «Я сказал, что когда я выпиваю, я наркотики не употребляю», — вспоминает Энотиадес.
Цакалакис заявил, что ему поставляют лучший героин из Афганистана, и спросил, может ли Энотиадес найти распространителя в Соединенных Штатах. Энотиадес ответил уклончиво, но связался с агентом в офисе DEA в Брюсселе. (Агент Дж., попросивший не упоминать его полное имя, сейчас на пенсии). Энотиадес рассказал ему о Цакалакисе, а Дж., обратившись в бельгийскую полицию, обнаружил, что они преследовали этого наркоторговца уже много лет.
По указанию Дж., Энотиадес сообщил Цакалакису, что он поговорил со знакомыми в Бостоне и может попытаться организовать сделку по продаже приблизительно пятидесяти килограммов. Цакалакис назвал цену, а затем взял Энотиадеса с собой в Амстердам, где представил его своему партнеру Джерарду Рэйвену, коренастому голландцу лет пятидесяти. Рэйвену приглянулась новая «Альфа-Ромео» Энотиадеса и он предложил сделку. Энотиадес, чувствуя, что Рэйвен проверяет его, согласился. (Он утверждает, что сделал это по предложению Дж., Дж. говорит, что это была идея Энотиадеса.) Вскоре после этого Цакалакис сказал Энотиадесу, что Рэйвен и еще один партнер будут сопровождать его, чтобы встретиться с покупателями.
В начале 1993 года Энотиадес отправился с мужчинами в Бостон, где, по его словам, DEA заказала четыре люкса в Swissôtel в финансовом районе города. Два оперативника под прикрытием, изображавшие покупателей, приветствовали его с притворной фамильярностью. Они водили гостей в дорогие рестораны, оставляя там гигантские чаевые — в стиле гангстеров с большими деньгами. Однажды в полдень оперативники забрали четырех мужчин из отеля и отвезли их в банк. Там менеджер сопроводил их в хранилище, где стены были выложены металлическими ящиками. Один из агентов разблокировал ящик и вытащил его. Он был набит пачками стодолларовых купюр. Как вспоминает Энотиадес, менеджер сказал мужчинам: «Это для вас». (Один из двух тайных агентов, который теперь работает в частном секторе, подтвердил факт проведения операции, включая и демонстрацию денег в банке).
Цакалакис сказал, что по возвращении в Брюссель они подготовят все к отправке. Энотиадес выполнил свое задание, и дальше расследование продолжалось без его участия. В 1995 году федеральный окружной суд в Бостоне вынес приговор троим мужчинам по обвинению в сговоре с целью импорта героина в Соединенные Штаты. Выданные в США, они признали себя виновными и получили от шести до девяти лет лишения свободы.
Одна из любимых историй Энотиадеса — древнегреческая легенда о Дамоне и Пифии. В ней рассказывается, как Дамон предлагает себя в качестве заложника царю-тирану Дионисию I, чтобы его друг Пифий, приговоренный к смертной казни, смог навестить свою семью и попрощаться. Царь соглашается, не ожидая, что Пифий вернется. Но Пифий возвращается. Тронутый таким проявлением взаимного доверия друзей, царь дарует им обоим свободу. «Дружба — это не просто слово», — говорит Энотиадес. — Это — философия».
По его словам, он не видит противоречия между его верностью друзьям и предательством объектов, с которыми он подружился: «Когда я работаю, я чувствую себя продолжением правоохранительных органов. Я не ощущаю себя стукачом. Я чувствую себя как любой другой агент, который может заниматься работой под прикрытием». В конечном счете, эффективность его уловок в значительной степени зависит от степени жадности наркоторговцев и продавцов оружия, с которыми он вел переговоры.
«Они хотят верить в меня, потому что они нелепо самовлюбленны, и они считают, что могут получить все, что захотят», — говорит он. «Вокруг них вьются эти люди, которые им ноги целуют весь день напролет. Они считают, что я их друг. Я как веревка, длинный кусок веревки. Они хватают эту веревку, и они обматывают ее вокруг себя, пока их не повесят, потому что они занимаются этим грязным бизнесом. Мне жаль их, но они знают, что делают».
Но были моменты, когда судьба, ожидающая объект разработки, вызывала у него чувство дискомфорта. Он почти начал восхищаться Константином Ярошенко, пилотом, замешанном в либерийском деле, потому что тот с такой нежностью говорил о своей жене и дочери. Если бы Ярошенко только захотел бы выйти из сделки, которую они заключили, говорит Энотиадес, он бы боролся за него, не жалея сил.
Энотиадес часто работал с DEA в ущерб своему бизнесу и личной жизни. После того как закончилось брюссельское расследование, завершился и его роман с Мэри. «Все всё узнали, — говорит он. — Если бы я вернулся в Брюссель, друзья Цакалакиса порезали бы меня на куски». DEA посоветовало Энотиадесу переехать в Детройт, где он арендовал квартиру. Агентство платило ему девятьсот долларов в неделю за сбор информации о городских наркоторговцах. (Агентство выхлопотало ему американскую визу, действие которой, по словам Энотиадеса, продлевается каждые шесть месяцев вот уже более десяти лет).
У него завязались романтические отношения с греческой певицей по имени Елена. В начале 1994 года, разочаровавшись, что добываемая им информация не материализуется в громкие уголовные дела, он переехал с Еленой в Буэнос-Айрес. Здесь он открыл греческий ночной клуб First Class. Он рассматривал его как бизнес проект, с помощью которого он, с одной стороны, сможет потакать своему увлечению ночной жизнью. С другой стороны, как он надеялся, клуб даст ему возможность определить возможные объекты разработки.
В поисках «крыши» для клуба он подружился с аргентинцем армянского происхождения по имени Агоп, у которого были связи в местном полицейском управлении. Энотиадес выяснил, что Агоп работал на торговцев кокаином, связанных с лидерами Медельинского картеля Колумбии, братьями Очоа, которые отбывали тюремный срок. По указанию агентов DEA в Буэнос-Айресе, Энотиадес заявил, что знает дистрибьюторов в Соединенных Штатах, которые были бы заинтересованы в покупке большого количества кокаина.
Проводить операцию с подставой — это как ставить пьесу по сценарию, достаточно гибкому, чтобы он мог предусмотреть слова и действия забывчивого главного героя. Луис Милионе, бывший руководитель Энотиадеса, рассказывал, как он и его команда рисовали блок-схемы, имитирующие различные сценарии развития встречи. «Вы должны все предвидеть: окей, если объект выступает с таким предложением, то наш ответ будет таким», — говорит он. — «Если объект движется в этом направлении, вы ведете его в этом направлении».
Источник под прикрытием не должен давать никаких обещаний, которые он не сможет выполнить, например, организовать место для хранения наркотиков в точке транзита. «Мы должны жить с ложью, которую мы создаем, — говорит Милионе. «Если мы говорим, что мы можем что-то сделать, а когда приходит время это сделать, мы этого не делаем, то этого может быть достаточно, чтобы вызвать подозрения».
Энотиадесу нравилось работать с агентами, хотя он не всегда соглашался с их указаниями. Иногда он говорил: «Нет. Я делаю то, что по своим ощущениям, могу сделать хорошо. У вас должна быть возможность следовать своей интуиции. Если идет дождь, то вы берете с собой зонтик».
DEA пытается минимизировать риски при проведении операции, контролируя встречи так близко, насколько это возможно, используя сигналы бедствия и кодовые фразы. Но в самых масштабных операциях может быть несколько участников и местоположений, а ответные действия объектов сложнее предугадать.
Летом 1994 года Энотиадес вылетел в Сальту, на север Аргентины, на встречу с двумя контрабандистами Луисом и Мигелем. Они согласились поставить десять тысяч килограммов кокаина американским покупателям, которых, якобы, представлял Энотиадес. Однако перед самым завершением сделки члены картеля захотели встретиться с покупателями воочию. DEA начало разрабатывать план, согласно которому роль покупателей должны были сыграть агенты под прикрытием. Но терпение контрабандистов лопнуло, и в День благодарения Луис, Мигель и еще один член картеля вылетели в Буэнос-Айрес на частном самолете.
Агоп предупредил Энотиадеса об их прилете, но агенты DEA в посольстве США ушли в отпуск на День Благодарении и не отвечали на сообщения. Когда торговцы пришли на встречу, Энотиадес попытался объяснить им, что он не контролирует местонахождение покупателей. Но мужчины настаивали на том, чтобы отвезти его в аэропорт. Когда они сели в восьмиместный турбовинтовой самолет, один из мужчин забрал паспорт Энотиадеса.
Энотиадес быстро понял, какую ошибку он совершил. «Что мне нужно было бы сделать, обладай я теми знаниями, что есть у меня сейчас? Мне нужно было исчезнуть до тех пор, пока я не связался бы с кураторами и не получил от них указания», — говорит он.
Самолет приземлился в Сальте, вспоминает Энотиадес. «Я сказал: «Слушайте, я знаю, вам этого не понять, но как бы я не смог бы разыскать на Рождество вас, так я не могу сейчас найти и этих ребят». Получив указание все же связаться с покупателями, Энотиадес позвонил Биллу Вейнману, контакту DEA в Детройте, надеясь сообщить о своем затруднительном положении, не возбуждая подозрений. Вейнман трубку не взял.
Самолет снова поднялся в воздух, и, наконец, приземлился на грязной взлетно-посадочной полосе посреди плоских лугов. Выйдя из самолета, Энотиадес увидел охранников со штурмовыми винтовками, расслабленно расположившимися перед большим сараем. Один из них протянул ему телефон, и попросил его снова позвонить покупателям в Соединенные Штаты. Энотиадес опять набрал номер Вейнмана, но безрезультатно. Хозяева провели его в сарай, где на деревянных поддонах лежал кокаин, утрамбованный и упакованный в пластик.
Они дали ему телефон и объяснили, что если покупатели не объявятся в Буэнос-Айресе на следующий день, то возникнут проблемы. Энотиадес понимал, что агенты, скорее всего, появятся на своих рабочих местах только через несколько дней. Он оставил на телефоне Вейнмана несколько голосовых сообщений. Вейнман, ныне пенсионер, вспоминает, какой страх слышался в голосе Энотиадеса.
Энотиадес сидел в сарае у двери и слушал как охранники обсуждают его. Он вспоминает фразы типа «сукин лжец» и «мертвое мясо» — они готовили мясо на гриле. Кто-то принес ему одеяло, а затем запер дверь на ночь. После того как глаза привыкли к темноте, Энотиадес, как ему показалось, нашел место, где из-под стены сарая дул легкий сквозняк. Он начал снимать упаковки кокаина с одного из поддонов, а затем, используя доску, вырыл яму в грязном полу. В конце концов, он начал разгребать грязь руками.
«Я испытывал боль, я действительно испытывал боль, и я не знал, что делать», — вспоминает Энотиадес. Он разорвал упаковку с кокаином и обмотал свои раненные руки пластиком, чтобы продолжать рыть. Ранним утром он пролез под стеной, а затем все время бежал, пока не добрался до грунтовой дороги. Проезжавший мимо пикап подбросил его до ближайшего города. Клоринда расположена недалеко от аргентино-парагвайской границы. Он был настолько изранен и испачкан грязью, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить шофера не отвозить его в больницу.
Вместо этого он связался с другом, который отвез его в посольство США в парагвайской столице Асунсьоне, а затем в Сан-Паулу, в Бразилию, где агенты DEA получили для него новую американскую визу. В канун Рождества, спустя месяц после начала этой эпопеи, он вылетел в Нью-Йорк. Руссилло, агент DEA, который помог ему обосноваться в Нью-Йорке, рассказывал, что, прежде всего, Энотиадесу потребовались обувь и зимнее пальто. Он покинул Южную Америку в шлепанцах и рубашке.
DEA не раскроет тайну, сколько источников пострадали, работая на Управление. Но по результатам проверки, проведенной министерством юстиции в 2015 году, было зафиксировано 17 случаев, когда федеральные пособия выплачивались либо семьям погибших источников или же источникам, которые потеряли трудоспособность. В докладе отмечается, что процедуры определения права на получение таких пособий были прописаны в весьма общей форме и непоследовательно. Возможно, что число людей, которые умерли или получили увечья во время работы на DEA, гораздо больше.
Энотиадес считает, что DEA проявило халатность, не обеспечив ему возможность связаться с оперативниками во время праздников. Но, по его мнению, еще большей ошибкой с его стороны было полагать, что он сможет справиться с проблемой самостоятельно. Этот ужасающий случай вновь напомнил ему, сколько он уже потерял, работая на DEA: он опять был вынужден бросить свой дом, свой бизнес и свою подругу. Елена, как и многие друзья Энотиадеса, узнала о его работе на DEA только после того, как в прессу просочились новости об операции в Либерии. И она никогда не догадывалась, почему он покинул Брюссель.
«Он меня очень расстроил… Слишком много лжи», — писала она . Энотиадес напомнил мне, что в 2011 году, после операции в Либерии, еще один работавший с ним конфиденциальный источник DEA, пилот, владевший бизнесом регистрации самолетов на Мальте, был вынужден уйти в подполье. Мужчина, который предпочел, чтобы я не использовал его имя, говорит: «Моя подруга, с которой я жил десять лет, не знала, чем я занимаюсь, пока о слушаниях в суде не узнала публика». Отношения закончились, и мужчина закрыл свой бизнес и переехал в другое место в Европе, где и продолжил работать с DEA.
В 1995 году Энотиадес вместе с друзьями основал в Нью-Йорке телекоммуникационную и строительную компании. К 1999 году обе закрылись, отчасти потому, что Энотиадес большую часть своего времени работал на DEA, пытаясь выйти на след наркоторговцев в греческой общине в Квинсе. «Если вы хотите делать эту работу правильно, вы должны работать на полной ставке», — говорит он. И добавляет, что агенты DEA всегда хвалили его за готовность быстро подготовиться к новой операции.
Младший брат Энотиадеса, Кристис, работающий в финансовой сфере в Никосии, говорит, что начинает беспокоиться всякий раз, когда он не выходит на связь больше нескольких дней. Когда в 1999 году отец Энотиадеса приехал в Нью-Йорк, тот познакомил его с Руссилло, его главным контактом в DEA, и объяснил, чем он занимается. Энотиадес вспоминает: «Я хотел, чтобы моя семья, по крайней мере, знала, что если что-то случится со мной, им не следует стыдиться. То, что случилось со мной, произошло не потому, что я оказался на неправильной стороне».
В 1999 году Энотиадес встретил Лу Энн на борту, следовавшем в Лас-Вегас. Она собиралась работать там в качестве дизайнера кухонь. Он летал в Лас-Вегас каждые две недели, чтобы провести с ней время. Она знала его только как бизнесмена. Но после того, как он пропал на три недели, потому что был на задании, Энотиадес признался, что работает на DEA.
«Я не знал, что она подумает, — вспоминает Энотиадес, — я сказал что-то вроде: «Поскольку я говорю на многих языках, я работаю консультантом, переводчиком». Это должно было звучать как можно невиннее».
У Лу Энн все еще были сомнения относительно его профессии, когда спустя четыре месяца после их первой встречи они поженились. Вскоре после этого ему позвонили агенты из офиса DEA в Лас-Вегасе и попросили о встрече на автостоянке аптечной сети Walgreens. Они хотели передать ему звукозаписывающее устройство. Лу Энн отвезла мужа к месту встречи и увидела, что его ждут двое мужчин в костюмах и белых рубашках. «Ну, значит он правду говорит, подумала я», — вспоминает Лу Энн. «Кто еще так оденется в Лас-Вегасе в полночь?».
В октябре 2001 года Энотиадес и Лу Энн переехали в Даллас и открыли фирменный магазин по продаже дизайнерских кухонь. Но тайные операции «всегда были для него более захватывающей историей, чем работа в магазине». Ей потребовались годы, чтобы понять природу его занятий и как он к ним относится. «У него нюх на новые деловые возможности, но его личность не очень подходит для того, чтобы день за днем выстраивать свой бизнес», — говорит Лу Энн. «Все, что требует плановости, упорства — у него не получается».
До начала двухтысячных годов Энотиадес играл в основном роли членов наркокартеля среднего звена или же приспешников босса. Но ближе к шестидесяти годам, ему стали поручать другие роли. В сентябре 2004 года агенты Отдела специальных операций DEA подключили Энотиадеса к расследованию, объектом которого был колумбийский торговец кокаином по имени Хосе Мария Корредор Ибаге, по прозвищу «Бойяко». Считалось, что у него тесные контакты с FARC, которых правительство США считало террористической организацией. DEA поручило Энотиадесу сыграть роль наркобарона по имени «Русо». Этот персонаж якобы живет в Аргентине, откуда поставляет кокаин сразу в несколько стран, используя для транспортировки наркотиков личный флот грузовых кораблей.
Энотиадес готовится к порученной роли, анализируя ситуацию, а зачастую повторяя под душем имя персонажа, которого он собирается играть, «избавляясь от любых мыслей, которые не имеют никакого отношения к делу». Он помешан на мелочах, например, на дезодоранте, который он использует, чтобы скрыть запах своего страха. Или же наносить или нет гель на волосы — «должен ли я выглядеть как банкир или же у меня должен быть такой непринужденный вид, чтобы сигнализировать, что меня не волнует моя внешность».
Он однажды купил за четыре тысячи пятьсот долларов швейцарские часы для яхтинга Corum — ему предстояло встретиться с объектом на яхте. «Иногда вы носите дорогой костюм, и вы даете марке возможность показать себя — есть способы сделать это — и они думают: «Твою ж мать, на нем костюм за две тысячи долларов! Даже если вы купили его за триста долларов». Чтобы играть роль «Русо», он носил стильное спортивное пальто и дорогие ботинки.
Вечером 20 сентября 2004 года «Бойяко», невысокого роста человек с чрезвычайно важным видом, приехал на встречу с Энотиадесом в роскошный отель Tamanaco InterContinental, в столице Венесуэлы Каракасе. Его сопровождали три человека, одного из них он представил как Сандро, пилота.
Мужчины выпили в баре, а затем пошли во внутренний дворик у бассейна отеля, где все заказали напитки и еду. Д., агент DEA, который участвовал в расследовании, рассказывает, что он и другие оперативники наблюдали за встречей с помощью биноклей из гостиничного номера, выходившего на бассейн. Сотрудники правоохранительных органов Венесуэлы в штатском расположились по всей территории гостиницы. Некоторые выпивали за столиком, рядом с Энотиадесом и его гостями. Несмотря на принятые меры безопасности, DEA решило, что Энотиадес не будет использовать записывающие устройства. «Вдруг они ощупали бы его или потребовали бы поднять рубашку», — объясняет Д.
После небольшого вступления Энотиадес объяснил «Бойяко», что он ищет нового поставщика. «Бойяко» и его партнеры должны были бы придерживаться тех цен, о которых они договорятся, даже если рыночная стоимость наркотиков понизится. Когда один из людей «Бойяко» начал ему возражать, Энотиадес встал, делая вид, что собирается покинуть встречу. «Бойяко» уговорил его сесть и попенял мужчине, что он высказывается вне очереди.
Энотиадес сказал, что он купит пять тысяч килограммов кокаина по цене пять тысяч долларов за килограмм и заплатит семьдесят процентов за первую тысячу килограммов авансом. Он хотел, чтобы кокаин упаковали в пластик и проштамповали буквой «Р». «Бойяко» предложил еще тысячу килограммов в кредит, но Энотиадес сказал, что, совершив первую сделку, им нужно установить доверительные отношения. Казалось, подобная осторожность убедила «Бойяко», что их отношения заслуживают того, чтобы их развить.
Агенты были в восторге от того, что они увидели из окна гостиничного номера три часа спустя. «Они вышли держась за руки, как будто они были знакомы друг с другом лет пятьдесят, они приобнимали и похлопывали друг друга», — говорит Д. Агентам стало ясно по «языку тела», что «Бойяко» будет готов снова встретиться. По приглашению Энотиадеса, «Бойяко» согласился приехать в Таманако на очередную встречу 1 октября. Вечером того же дня, вскоре после того, как «Бойяко» и его два друга пришли в бар отеля, где их ожидал Энотиадес, их арестовала венесуэльская Национальная гвардия. Полицейские сохранили легенду Энотиадеса, они надели на него наручники и увели подальше от места встречи.
«Бойяко» сбежал из венесуэльской тюрьмы в 2005 году, но его поймали в Колумбии и выдали США в 2008 году. Федеральные прокуроры представили ему доказательства, собранные DEA, в том числе показания Энотиадеса под присягой, где в деталях описывалась встреча в Tamanaco InterContinental.
В 2015 году Энотиадес говорил, что планирует скоро уйти в отставку, а потому не испытывает беспокойства, рассказывая о своей жизни. Он стремился получить признание своих усилий, хотя и знал, что рискует, привлекая к себе внимание. Иногда, казалось, трудности работы с DEA озлобляли его. Более крупные платежи со стороны агентства могут материализоваться спустя годы, говорил он. А ему ежедневно нужны были лекарства для сердца и тазобедренных суставов, медицинской страховки у него не было.
Но гораздо чаще крах терпели другие бизнес-проекты, в которые он инвестировал. Салон дизайнерских кухонь в Далласе закрылся в 2009 году, Энотиадес и Лу Энн были вынуждены продать свой дом и переехать в квартиру, принадлежащую другу. У Энотиадеса не было другого выбора, кроме как продолжать работать, но он оставался оптимистом. «Если бы у меня были деньги, что бы я делал? Сидел бы где-нибудь на пляже?» — задается он вопросом. «Это не мой стиль».
Казалось, он не испытывал недостатка в заданиях. Он срывался на встречи с объектами, которые проходили на Багамских островах, в Панаме и Молдавии. Однажды днем, когда мы разговаривали по скайпу, он ответил на звонок калифорнийского наркоторговца, который только что вышел из тюрьмы. Энотиадес говорил с ним грубым и пренебрежительным тоном.
Наркоконтрабандист знал его как «Росса», крупного распространителя наркотиков в Соединенных Штатах. Он искал возможности поставлять в США как героин, так и метамфетамин. После короткой беседы на испанском языке Энотиадес повесил трубку и повернулся ко мне, сияя. «Спасибо, ты принес мне удачу!» — сказал он. Через мгновение позвонила агент из полевого офиса DEA. Она следила за его разговором с объектом.
«Что тебе понравилось в этом разговоре?», — спросил Энотиадес со смехом.
«Он сам сказал тебе, что услышал тебя», — сказал агент. Энотиадес во время беседы притворился, что связь была плохая. Так как эти слова были зафиксированы, это означало, что запись беседы будет иметь большую ценность в качестве доказательства, если бы следствие завершилось судебным преследованием.
Агент слышала весь их разговор, но Энотиадес подытожил договоренности с торговцем. «Мы можем получить до двадцати килограммов героина», — сказал он. «Я уточнил количество мета, потому что я сказал ему, что я не работаю с метом, и мне ни с того, ни с сего не нужна большая партия. И он четко выразился: «Столько, сколько вам нужно». Это, по мнению Энотиадеса, было однозначно инкриминирующим высказыванием, которое позволит доказать вину объекта в суде.
Информация с сайта info24.ru (дата обращения 01.09.2018)
